Поломка или забавные похождения инструмент-анализа в Советской России 2. Реликварий
Идея про поломки и бриколаж впервые пришла ко мне на Зимней школе ИСИ ИБ в 2021 году, где в одном из разговоров мой собеседник сказал, что никогда не покупал советские лампы по причине их плохого качества. Завершенная концепция работы появилась благодаря лекциям об инструмент-анализе М. Хайдеггера (на примере «сломанный молоток - ремесленник» объяснялось, как поломка вскрывает наличность самой вещи и отношений, возникающих по поводу нее), которые я слушал в ИСИ ИБ весной того же года.
По моему мнению, бриколаж и поломка позволяют преодолеть отчуждение человека от промышленно произведенной вещи, сделав ее лично-ему-принадлежащей. Каждая поломка, как и ее устранение в бриколажном ремонте, уникальны и относятся к конкретному человеку. Поломано-починенная вещь, утрачивая потребительскую стоимость, выбывает из оборота и становится принадлежностью ее владельца.
Работа представляет собой исследование, размещенное на светящихся панно-негатоскопах, инструментах выявления поломки. Так, на центральном панно представлена страница газеты «Известия» с заметкой о главном инженере одного из советских заводов: его, несмотря на высокие плановые показатели предприятия, привлекли к ответственности за выпуск бракованной продукции. На левом - вырезки из советских газет, т. н. «письма в редакцию», где советские граждане, в том числе рабочие, жаловались на производственный брак, который они потребляли или производили, а также фотографии людей, занимающихся ремонтом поломок и выступающих в роли хайдеггеровских «ремесленников». На правом – фиктивные артефакты: письмо вышеуказанного главного инженера, объясняющего своему другу, почему он, вдохновившись инструмент-анализом, сознательно допускал «брак», а также фиктивные, напечатанные на печатной машинке страницы «Бытия и времени» М. Хайдеггера с описанием инструмент-анализа, которые в письме называются самиздатовской рукописью. Нижняя панель выложена журналами «Сделай сам» - перестроечной библией бриколажа.
Построенная на фиктивных и подлинных артефактах, работа вовлекает зрителя в своеобразную игру «верю-не-верю»: довериться авторитету художника или сказать, что он блефует.